Укуси меня цэ-цэ, я живу в Череповце!
Выхожу на лестницу. Закуриваю. Придела человеческому свинству не существует. Суки! Бросили бы пакет у себя на этаже!
Уже могу вспоминать, как было хорошо. Не прячусь от мыслей. Только руки беспокоят еще. Я очень любила его руки. Такие сильные. Обнимал тепло и крепко. Иногда задыхалась, но молчала. Если отпустит – смерть. Отпустил…
Живая!
Я хотела отгрызть ему руки. Угрожала. Чтобы больше времени со мной проводил. Он говорил, что научится дергать струны ногами.
Все равно не сделала бы этого. Очень любила. Иногда схватит, прижмет к себе, сильно сильно. И я – маленькая, хрупкая, беззащитна. Прикипаю, сливаюсь, таю…
А сейчас.
Сейчас во снах другие мужики. Чаще всего незнакомые. Ходят, пристают. Как-то уж совсем безразлично.
Уже могу вспоминать, как было хорошо. Не прячусь от мыслей. Только руки беспокоят еще. Я очень любила его руки. Такие сильные. Обнимал тепло и крепко. Иногда задыхалась, но молчала. Если отпустит – смерть. Отпустил…
Живая!
Я хотела отгрызть ему руки. Угрожала. Чтобы больше времени со мной проводил. Он говорил, что научится дергать струны ногами.
Все равно не сделала бы этого. Очень любила. Иногда схватит, прижмет к себе, сильно сильно. И я – маленькая, хрупкая, беззащитна. Прикипаю, сливаюсь, таю…
А сейчас.
Сейчас во снах другие мужики. Чаще всего незнакомые. Ходят, пристают. Как-то уж совсем безразлично.